Шрэк, вонючий болотный великан-людоед и — в силу ряда обстоятельств, описанных в первой серии, — зять короля волшебной страны, на время болезни тестя через не хочу работает и.о. главы государства: носит мундир, в котором нет возможности почесать зад, при попытке спустить на воду корабль топит его вместе с командой, на церемонии посвящения в рыцари, не рассчитав сил, срубает голову посвящаемому — в общем, мучается ужасно. Тем не менее король (который вследствие ряда событий, описанных во второй серии, является жабой) так доволен им, что решает не выздоравливать, а умереть, назначив Шрэка престолонаследником. Нонконформист Шрэк понимает, что если сейчас даст слабину, то не сможет нормально почесать зад уже никогда, и в панике пытается разыскать и возвести на престол прежде не упоминавшегося принца Артура, студента колледжа, который по крайней мере похож на человека. Пока он его ищет, посрамленный во второй серии принц Чарминг при поддержке маргинальных сказочных персонажей устраивает в столице путч, а жена Шрэка, принцесса Фиона, оказывается беременной. Это, если честно, какое-то наваждение: пока смотришь третьего «Шрэка», всю дорогу гонишь от себя мысль, что студия DreamWorks за 200 или сколько там миллионов умышленно создала развернутую аллегорию российского политического сегодня. Чарминг — вылитый Касьянов; возглавляемая им оппозиция, альянс сказочных лузеров, печально сидящих в пивной, потому что сказки с их участием счастливо закончились, — это, конечно, «Другая Россия»; Шрэк по-путински скромничает, сыплет макабрическими шутками и трогательно сдерживается, чтоб не перейти от вербальной полемики к зуботычинам, — если сводить на это писателя Проханова, то передовица о Спилберге как прихвостне «Единой России» обеспечена. То, что творческая группа третьего «Шрэка» вряд ли слышала про «Марш несогласных», не отменяет истерического эффекта узнавания и, видимо, подтверждает существование универсальных моделей, по которым происходит распределение власти — хоть в России, хоть на студии DreamWorks, хоть в тридевятом королевстве.
Вообще, если вторая серия была похожа на постмодернистский утренник в «Макдоналдсе» — с чересчур беспроигрышными шутками, цитатками из общеизвестных картин, подогнанными друг к другу так, что слова не вставишь, — то в третьем «Шрэке» при всем его лоске и маркетинговой выверенности присутствует какая-то бесшабашность — это, как ни крути, последняя гастроль. Шрэк, подобно Путину, уходит в свое болото, и, как про Путина, про него до сих пор многое непонятно: например, ест он людей или нет и за что его вообще надо любить. Но это по-любому довольно триумфальный уход. А что до зеленых младенцев, весело заполоняющих экран на финальных титрах, — уверен, Проханов найдет им объяснение.
Трейлер
